Ибо всякому имеющему дастся и приумножится. Почему имеющему дастся, а у неимеющего отнимется

Православие — это не «русская вера» и не «греческая вера», нет, это вера, объединяющая блаженных, алчущих и жаждущих правды (см.: Мф. 5, 6) вне зависимости от их национального происхождения и места жительства. Алла Кисина, наш постоянный автор, живущий в США, знакомит нас с американским православным священником.

В Южной Калифорнии, в городе Риверсайд, находится небольшая гора Рубидокс — любимое место отдыха местных жителей и культурно-историческая достопримечательность штата. На вершине холма установлен крест в память отца Серра, францисканского монаха — основателя первых католических миссий на территории современной Калифорнии. Одиннадцатиметровый стальной крест хорошо виден отовсюду. В 2012 году из-за него произошла настоящая схватка: эти события даже попали в центральные газеты.

Началось с того, что мэр Риверсайда получил письмо из Вашингтона, от организации, называющей себя Союзом Американцев за разделение Церкви и Государства. Письмо содержало требование снести крест на холме Рубидокс, поскольку нахождение креста на муниципальной земле противоречит первой поправке к Конституции США.

Лидером борьбы за крест стал священник Антиохийской Православной церкви святого апостола Андрея Первозванного отец Иосия Тренхам. По его инициативе был созван экстренный городской совет. Двери муниципалитета были открыты для горожан. Народу собралось много, поэтому каждый оратор имел право только на три минуты выступления. Отец Иосия регламента не нарушил. Потрясая четырехметровой железной цепью, купленной накануне в местном магазине хозтоваров, священник сказал: «Имейте в виду, если вы попытаетесь убрать крест, убирать его будете вместе со мной, поскольку этой цепью я прикую себя к кресту». Голос у отца Иосии поставлен хорошо, ростом Бог не обидел, добавим еще эффект развевающегося черного подрясника, в общем, получилось убедительно.

Городские власти приняли соломоново решение. Чтобы избежать возможной судебной склоки с активистами-атеистами, объявили символический земельный аукцион: он длился меньше минуты. Вершина горы за минимальную цену перешла к некоммерческой частной организации, которая обязалась поддерживать и охранять историческое место и сам крест.

Отец Иосия — фигура, как сейчас принято говорить, медийная. Вбиваем Josiah Trenham в поисковую строку Интернета. Получаем около восьми тысяч результатов. Отец Иосия — потомок первых поселенцев Америки: его предок Френсис Итен приплыл к берегам нынешней Новой Англии на знаменитом корабле пилигримов «Майский цветок». Отец Иосия — основатель и руководитель Patristic Nectar Publications — некоммерческой организации, распространяющей аудиокниги и лекции об учении святых отцов Церкви. Отец Иосия — адъюнкт-профессор в нескольких колледжах Калифорнии, автор ряда богословских книг, непременный участник всех ежегодных академических форумов и симпозиумов по богословию. Он часто выступает в роли ведущего на православном вещании (Ancient Faith Radio), среди его гостей — известные религиозные лидеры разных конфессий и континентов. Отца Иосию приглашают на самые различные теле- и радиопрограммы, в их числе такие диаметрально противоположные, как Russia Today и Fox News. Но интервью для русского православного провинциального журнала он дает в первый раз.

— Какое место занимала религия в Вашем детстве?

— Я родился и вырос в пресвитерианской семье в Южной Калифорнии. Родители ходили в церковь каждое воскресенье. Моя мать была замечательной певицей, одно время даже пела на бродвейской сцене. Она часто пела в церкви соло, помню чувство невероятного счастья, когда я слушал ее пение. Дома о религии много не говорили: для нее существовало такое специальное место — церковь. Меня не учили молиться каждый день и Библию читать не заставляли. Но в шестнадцать лет у меня вдруг возникло внезапное желание открыть Библию. У меня была своя собственная Библия, мне ее дали в воскресной школе, когда я еще был маленьким мальчиком. И вот я снял ее с книжной полки; на ней был густой слой пыли, Библию долго не брали в руки. Книга выскользнула из моих рук и упала раскрытой на странице Нагорной проповеди. И первые евангельские слова, которые я прочитал, были: Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся (Мф. 5, 6). У меня было такое ощущение, что Христос стоит здесь, прямо передо мной. Я был так взволнован и потрясен, что захлопнул книгу, положил к себе на кровать и больше в тот день не открывал. Но с этого момента я начал читать Библию.

— Когда Вы решили пойти в Вестмонт (колледж в Калифорнии. — А. К. ) после школы, Вы уже хотели стать священником?

— Нет, вовсе нет. Вестмонт же не религиозная школа. Это гуманитарный институт с замечательной программой по истории, в том числе по истории религии. А я хотел получить объяснение своей вере, некое обоснование и подтверждение. Это было уже важно для меня.

Моя мама, когда я только начинал учиться, заказала тест для определения моей будущей карьеры. Две недели я заполнял этот длинный список вопросов. Когда получил пакет назад, в нем было два списка: один — предпочтительных работ, второй — нежелательных. Первой в списке неподходящих мне профессий стояла — священник. И я согласился с этим.

Но в течение одного года мнение изменилось. Почему? Я просто начал всерьез изучать историю христианства, читать Библию, думать о религии. Учил наизусть Евангелие. Стал участвовать в церковной жизни на кампусе и в какой-то момент подумал: а есть ли в жизни что-то более значительное, чем помогать людям встретиться с Богом?

— Насколько я знаю, в колледже Вы познакомились с девушкой из православной среды. Это была первая Ваша встреча с Православием?

— Нет, первая встреча случилась, когда мне было восемь лет. У меня был очень близкий друг — грек. И он иногда брал меня с собой в свою церковь. Я, конечно, не понимал ни слова, поскольку служба была на греческом. Однажды я, как и все, подошел под благословение священника, как все, поцеловал ему руку, это не было принято в нашей церкви, и это запомнилось.

А вторая встреча с Православием произошла и в самом деле в Вестмонте, мне было восемнадцать лет. Там я встретил девушку, она не была православной, ее семья принадлежала к Методистской церкви. Но два ее старших брата перешли в Русскую Православную Церковь. И вот они начали посылать мне из Чикаго письма, книги о Православии. Я пытался их убедить перейти в пресвитерианство, они пытались убедить меня перейти в Православие. И в конце концов победа осталась за ними.

— Но после Вестмонта Вы пошли учиться все же в пресвитерианскую семинарию?

— Да, но когда я поступил в семинарию, я уже был всерьез увлечен Православием, у меня даже был составлен список различий между пресвитерианством и Православием. Я спросил моего профессора, могу ли я самостоятельно заниматься таким анализом, он мне разрешил. И я занимался дополнительно, читал, сравнивал. В конце курса меня вызвал к себе декан, он знал, что мне предложили стипендию для работы над диссертацией. Он спросил, и это было не столько вопросом, сколько утверждением: «Но ты не собираешься оставаться в пресвитерианской церкви?». И я сказал: «Нет». От стипендии и аспирантуры я отказался. Докторскую степень я получал позже, уже будучи православным священником.

— Как отнеслись к этому Ваши учителя?

— Половина моих профессоров поняли и приняли мое решение, хотя и не были со мной согласны. Другая половина буквально меня прокляла, гореть мне в аду — такое было мнение. Некоторые перестали со мной разговаривать.

— Что Вам как бывшему протестанту было трудно принять в Православии?

— Это был некий шок — перейти от традиции, основанной на догматическом учении, к традиции, основанной на опыте духовной жизни. Большинство православных духовных книг — не о теологии, не о догме, а о том, как жить христианской жизнью. И это всегда опыт и пример святых, а у протестантов святых нет. Поэтому, когда они встречаются с православными святыми, особенно недавнего времени, скажем, с Иоанном Шанхайским, они или ошеломлены, или считают это обманом, подделкой, поскольку этого нет в их опыте.

Но главное ощущение с самого начала было, что я иду по прекрасному дворцу, захожу в одну, другую комнату и в каждой комнате нахожу драгоценный сундук с сокровищами. И я погружаю руки в этот ларец, до самого дна, а потом вижу новую дверь. Я открываю эту дверь, а там новый ларец, с новыми сокровищами. И так до настоящего дня. Я православный священник более двадцати лет, имею докторскую степень по православной теологии, а у меня все еще ощущение, что я почти ничего не знаю.

— И не было никаких сомнений в правильности выбранного пути?

— Никогда ни малейшего сожаления, ни малейшего сомнения. Я очень благодарен Господу, я не заслужил такого счастья. Моя семья и многие друзья приняли Православие. Православными стали мои сестра и брат. Моя мать, которая плакала, когда я перешел в Православие, сейчас самая активная прихожанка в православной церкви. Единственный, кто остался в пресвитерианской церкви, — это мой отец, но он тем не менее не спорит с нашим решением.

Я перешел в Православие не по каким-то страстным причинам, не потому, что меня обидели в протестантской среде. Я благодарен своим учителям: меня учили очень талантливые люди, и я получил от них очень много. Две вещи привели меня к Православию. Первая: глубокое ощущение того, что традиция, в которой я вырос, не имеет корней. Что стоит чуть подуть ветру секулярного мира, его масскультуры, и пресвитерианская церковь не выстоит, слишком шаткое сооружение. Я помню, как мой преподаватель сказал, что наша реформатская церковь скорее всего будет иметь женщин-священников в ближайшие 20-25 лет. И я был буквально раздавлен этим. Пресвитерианская церковь менялась в прошлом, менялась на моих глазах, а я уже понимал достаточно, чтобы задать себе простой вопрос: если истина находится здесь, то почему же она с каждым поколением другая? Я помню, как тогда сказал моей будущей жене: «Как же я могу воспитать своих детей в церкви, зная, что, когда они станут взрослыми, этой церкви, в которой я их растил, уже не будет?».

И в противовес этой изменчивости и неустойчивости — Православие с его двухтысячелетней традицией противостояния и сопротивления секулярному миру. Незыблемость камня и текучесть песка.

Вторая причина моего прихода к истинной вере — это православная Литургия, ее глубина и красота. «Не ведали, где мы есть — на небе или на земле», — сказали посланники князя Владимира после посещения православного храма. Вот и я на Литургии в православной церкви испытал те же самые чувства, что и эти русские люди десять веков тому назад. Присутствие Бога в нашей православной Литургии осязаемо, реально, напрямую касается смиренного сердца. Голые белые стены евангелистских церквей — это само по себе уже некое послание. По мнению протестанта, Бог равнодушен к красоте. А ведь первая ссылка в Библии, первое упоминание человека, на которого снизошел Святой Дух, это упоминание в книге Исхода художника Веселеила — искусного резчика по металлу, камню и дереву, главного строителя Скинии — храма (см.: Исх. 31 , 1-3).

— В 1993 году Владыкой Василием, тогдашним главой Антиохийской Церкви в Северной Америке, Вы были рукоположены во иерея. Несколько лет служения в Санта-Барбаре, затем в Мексике, и вот с 1998 года Вы настоятель церкви святого Андрея в Риверсайде. Как развивался и рос Ваш приход?

— Когда мы начинали, нас было человек двенадцать, первые собрания проходили в небольшой аудитории в Баптистском университете. После этого мы арендовали помещение в магазине, потом перебрались на бывший производственный склад и, наконец, в 1999 году купили этот участок в Риверсайде, который принадлежал чудесному человеку — профессору ботаники здешнего университета доктору Гомеру Чапмену, которому в то время был сто один год. Я написал ему, что мы очень хотим купить этот участок. Доктор Чапмен ответил, что наше предложение почти на 40 процентов меньше той суммы, на которую он рассчитывал, но так уж и быть, стройте вашу церковь. Когда он умер, ему было сто шесть лет, и он нам очень помогал до самой смерти, он писал письма в городской совет в поддержку наших планов.

— У Вас очень красивый храм.

— Храм — воплощение давней мечты прихода. Я был в Греции и просто влюбился в церковь Святой Екатерины в Фессалониках, это XIII век. Я тогда привез из поездки семьсот фотографий храма: и внутри, и снаружи. Это классическая крестово‑купольная пятиглавая церковь. Мы взяли ее за основу, но добавили к своему проекту еще две боковые часовни: святителя Иоанна Златоуста и святого Симеона Столпника.

— Мне говорили, что были какие-то проблемы с завершением работ в алтаре — в связи с войной в Сирии.

— Это удивительная история. В 2010 году я ездил в Сирию. В Латакии, в одной из местных церквей, я увидел замечательной работы мраморный иконостас и спросил у священника, могу ли я встретиться со скульптором. Тот жил довольно далеко от Латакии, но я как раз направлялся в ту сторону. Мы встретились. Заключили контракт прямо на месте. Художник приехал в Америку, работал здесь два месяца. Сделал мраморный иконостас и алтарь. Начал работу над деревянным резным балдахином — канапе для алтаря. Потом уехал к себе домой, собирался там закончить работу. Но тут разразилась гражданская война, и мастер покинул Сирию вместе с семьей. Попал в турецкий лагерь для беженцев. Мы ждали год, но в Сирии ситуация стала только хуже. Стали искать другого мастера. Наш дьякон родом из маленького городка в Ливане. У него в гостях был его брат, очень успешный бизнесмен с Ближнего Востока, тоже христианин. И вот он услышал, как мы с дьяконом буквально рыдали и причитали, что мы никогда не увидим наш алтарь в завершенном виде. Брат дьякона предложил такой вариант. Он по возвращении в Ливан возьмет грузовик, отправится в Сирию, найдет мастерскую и посмотрит, что там осталось от нашего заказа. И он это сделал.

— Все это происходило, как я понимаю, ночью?

— Да. Ночью где-то в подвале мастерской он нашел все эти заготовки из дивного сирийского орехового дерева, погрузил в машину, перевез в Бейрут. Затем через Интернет связался с художником в Турции, получил от него чертежи со всеми измерениями и нанял за свой собственный счет другого мастера. Мы уже получили готовую работу. Этот балдахин не просто украшение нашего алтаря, это память о страдании, мученичестве, которого так много в мире. И в этой истории есть надежда и утешение: Господь помнит о нас, что бы с нами ни происходило.

— В Вашем приходе около семисот человек. Как сохранить близость между паствой и священником, между прихожанами в таком большом приходе?

— Когда я только стал священником, мне было сказано: «Твои прихожане не нуждаются в друге, они нуждаются в священнике. Как ты можешь быть другом для всех? Возникнет ревность, кто ближе к тебе. Никогда не делай этого. Обращайся со всеми одинаково, никого не выделяй». Я близок со своими прихожанами настолько, насколько они этого хотят. Одни хотят, чтобы я знал обо всем значительном в их жизни. А другие хотят видеть меня только во время исповеди и Причастия: им этого достаточно. Порой люди переходят из одной категории в другую. Это зависит от того, что происходит в их жизни. И очень важно быть рядом в самые главные моменты, когда священник необходим.

И еще мой духовный отец сказал мне: «Я хочу, чтобы ты посвятил первые утренние часы работы в офисе чтению. Не отвечай на звонки, не отвечай на письма. Не отвечай даже на стук в дверь. Накорми сначала себя духовно, чтобы потом накормить паству». Если священник отводит какое-то время на заботу о своем духовном росте, это не означает, что он покидает свою паству. По средам я читаю в нашей церкви лекции по четырем направлениям: Литургия, история, изучение Библии, теологические вопросы. Как правило, присутствует больше сотни слушателей. Студенты, школьники старших классов, мои прихожане — очень разнообразная аудитория. Это другой вид общения, не тот, что во время службы, но тоже очень нужный.

Каждый год мы крестим 20-25 человек, после того как они пройдут очень серьезную школу православного катехизиса. Я лично крестил более 300 человек, половина из них бывшие протестанты. Приход не только большой, он еще и невероятно многонациональный. У нас в церкви потомки православных выходцев из пятнадцати стран, бывшие католики, протестанты, буддисты и, разумеется, атеисты. Ектении иногда произносятся на арабском, греческом, церковнославянском, испанском, но это делается больше для ободрения людей, для атмосферы. Служба проходит на английском языке, мы ориентированы на врастание нашей многоцветной паствы в местную культуру.

— О протестантизме написано множество историко-богословских работ. В чем специфика Вашей книги «Камень и песок», вышедшей в этом году?

— «Камень и песок» — это первое глобальное исследование на английском языке всех ветвей протестантизма от Реформации и до настоящего дня с точки зрения Православия, а также взаимоотношений протестантизма и Православия. Для протестанта, интересующегося Православием, это может быть интересно, поскольку он может найти в книге главу о себе, о своей конфессии и православный взгляд на нее. Но в первую очередь книга написана для православного читателя. Современный протестантизм очень активен, можно сказать, агрессивен в своих попытках обращения. Протестанты посылают свои миссии в Восточную Европу, Грецию, Россию. Жители этих стран зачастую очень доверчивы и открыты к людям со Священным Писанием в руках. У меня на полке здесь в офисе стоит диссертация из баптистской семинарии в Кентукки. Она называется «Как обратить православного к Христу». То есть многие протестантские деноминации даже не считают нас, православных, христианами. Слава Богу, не все, конечно. Может быть, моя книга поможет православному читателю достойно отвечать на вопросы протестантов, не поддаваться на агитацию миссионеров. Люди должны не только знать, каким сокровищем они обладают в Православии, но и уметь отстоять и объяснить свою веру. Я надеюсь, что моя книга будет переведена и издана в странах, где активно работают протестантские миссии.

— Возможен ли конструктивный диалог с протестантизмом и протестантами?

— Сотрудничество с католиками и протестантами в Православии существует, и это замечательно, но только не в области богословия. Теологический диалог между католиками и Православием, между протестантами и Православием, с моей точки зрения, бесплоден и напрасен и за всю историю не принес ничего позитивного. Социальное и этическое сотрудничество, конечно, возможно. Мы стоим на одних позициях с католиками и многими протестантами по вопросу абортов, однополых браков, защиты прав семьи. Мы можем совместно работать, защищая свободу религии. Мы можем вместе бороться против исламского терроризма. Это очень большие задачи. Но идея Всемирного Совета Церквей — собраться и создать некую общую веру для всех конфессий, найти общие примирительные формулировки — это фальшивое единство и это не православная идея. Православие — не деноминация. Деноминации родились в XVI веке. Мы единая кафолическая и апостольская церковь — нам два тысячелетия. Между нами и протестантами нет знака равенства. И это не высокомерие и не надменность. Может быть, многие протестанты и гораздо лучшие люди, чем мы, но не их вера. Наши православные святые пятьсот лет тому назад не смотрели на протестантов и не говорили: «О, они такие же христиане, у них просто чего-то не хватает для Православия». Наши святые имели для протестантизма четкое обозначение: это ересь. И мы не можем отменить этих слов, которые были сказаны пятьсот лет тому назад.

— На мой взгляд, в Вашей книге прекрасно сочетаются убежденность в истинности Православия и уважение к великим богословам и лидерам Реформации. Какие положительные качества протестантизма следовало бы учесть Православию?

— Я старался быть объективным. Среди протестантов много прекрасных и глубоко верующих людей, которые на свой лад даже большие ортодоксы, чем я. Миссионерская деятельность, социальная активность — все эти позитивные черты могут перенять православные, причем у нас эти черты еще и усилятся благодаря нашей преданности традиции. Регулярное чтение Библии — этому тоже стоит поучиться у протестантов. Библия не только для того, чтобы ее целовать, она для чтения.

По примеру протестантов нам нужно активно создавать в Америке православные школы и семинарии. Мы примем ваши достоинства, а вы примите полноту и правоту нашего Православия, я за такой диалог.

— Я знаю, что Вы горячий сторонник объединения многочисленных юрисдикций Поместных Церквей в Америке. Почему?

Мы живем в стране, которая нуждается в духовной пище. И мы можем дать эту пищу людям. Но как это сделать, если у нас своя отдельная жизнь и наши интересы находятся, как правило, за пределами той страны, в которой мы живем? Большей частью за океаном, в тех странах, откуда пришла в Америку та или иная Церковь. И Америка знает это. Знает, что православные — хорошие люди, что они строят прекрасные храмы, что у них замечательные праздники, но они иностранцы в этой стране. Мы должны научиться любить географию и историю страны, в которую нас Господь поместил. Чем больше мы преуспеем в этом, тем больше люди будут доверять нам. И тогда они придут к нам, в нашу Церковь.

— Что бы Вы хотели сказать русскому читателю?

— Наблюдать возрождение, преображение Церкви в России, видеть тысячи новых церквей, построенных за последние двадцать лет, восстановленные монастыри — это такая радость духа. Счастье — читать российские церковные книги, переведенные на английский. Я читал изумительную книгу отца Тихона (Шевкунова) «Несвятые святые» вслух своим детям. Когда мы дошли до последней страницы, дети сказали: «Давай начнем читать сначала».

И еще я хотел бы попросить прощения у русских православных за то, что мы, американцы, застряли как нация в шестидесятых годах прошлого века. Наши лидеры оказались неспособными увидеть изменения в России, мы застряли на ментальности холодной войны и не можем от нее избавиться. Мы не принимаем изменений российского общества, возрождения Церкви, а самое грустное во всем этом, что мы продолжаем считать себя лидерами свободы и демократии. Хотя мы изменились катастрофически за последние пятьдесят лет, легализовав все возможные формы аборта, однополые «семьи»… Мой отец — большой патриот Америки, и он сказал мне: «Я не узнаю свой народ». Мы не можем принять, что другие изменяются к лучшему, и не можем понять, что сами меняемся к худшему. И это не самая правильная позиция.

— Расскажите о Вашей семье. Вы ведь женились рано, еще в колледже?

— Да, на той самой девушке, которую братья не хотели выдавать замуж за протестанта. Ее зовут Катерина, и мы женаты уже скоро 30 лет.

Мать моей жены вырастила шестерых детей, она была медсестрой и работала с юности и до конца жизни. Пришла домой в конце рабочего дня и умерла. Ей было семьдесят четыре года. Удивительная была женщина, глубокой веры и большого терпения. И моя жена эти качества унаследовала. Мой брак — это благословение Божие. Жена была все время со мной на моем пути к Православию. У нас шесть мальчиков и четыре девочки. Старшему двадцать пять. Мою младшую вы только что видели, ей два года.

— Хотели бы Вы, чтобы кто-то из ваших сыновей стал священником?

— Ничто на свете я не люблю так, как священство, для меня это область любви. Величайший дар для человечества. Если кто-то из моих детей захочет стать священником, это будет огромное счастье для меня. Афанасий Великий сказал: «Один монах может освятить целую семью». Если бы кто-то из моих мальчиков и девочек избрал монашескую жизнь, я был бы рад. Но самое главное, чтобы было благословение Божие на тот путь, который выберут мои дети. Мой дедушка был фермером. В детстве я проводил у деда на ферме каждое лето. У него на стене висела такая табличка с надписью: «Если ты веришь в Бога, всякая работа — Божий дар». Она висела у него в офисе, как раз на уровне моих глаз.

— Вы воспитываете своих детей так же, как воспитывали Вас, или по-другому?

— Я очень близок со своими родителями. Я чувствовал себя сильным и защищенным, потому что они всегда были за моей спиной, любили и поддерживали. В этом я стараюсь продолжать традицию, хотя, наверное, у меня не получается так же хорошо, как у них. Но домашний уклад в моей семье другой. Святые отцы говорят о семье, о доме как о маленькой церкви. Святой Иоанн Златоуст побуждал семьи регулировать свою внутреннюю жизнь в соответствии с домашним Типиконом, богослужебной книгой. Вместе молиться — такой традиции в моем родительском доме не было, и икон тоже не было. Семейная жизнь в Православии — это общий путь к спасению.

— Вам удается находить время побыть с домашними?

— Я всегда беру в понедельник выходной и весь день провожу с семьей. И я не отвлекаюсь в этот день ни на какие другие дела, даже на звонки. А вечером мы обязательно где-нибудь ужинаем с женой. Хотя бы раз в неделю у нас должно быть время для такого общения — побыть вдвоем наедине.

— Тема Вашей докторской диссертации: «Брак и целомудрие согласно учению Иоанна Златоуста». Чем был обусловлен выбор?

— Я считаю Иоанна Златоуста величайшим проповедником в истории Церкви. Читаю его каждый день, и каждый день нахожу что-то новое. Даже когда я еще не был православным, я был его горячим поклонником и преданным читателем. Это личная, вполне человеческая привязанность. Иоанн Златоуст научил меня молиться, и он для меня абсолютно живая фигура. Мой цикл лекций «Христианские семья и брак» построен на его учении, на его проповедях. Монашеская жизнь и семейная жизнь: действительно ли между ними пропасть или это равноценные, равновеликие части христианской жизни, равно драгоценные и связанные между собой? Мысли Златоуста о красоте супружеской жизни, о супружеской верности не выглядят обветшалыми и в наше время сексуальной революции.

— Самый счастливый момент в Вашей жизни?

— Непривычный вопрос. Я давно не думал такими категориями. Я не пытаюсь быть счастливым постоянно, я пытаюсь жить в мире и не разлучаться с Богом. Каждый, кто был священником в любой, даже самой маленькой, церкви, каждый, у кого есть близкие, ребенок, а уж тем более десять детей, рано или поздно оказывается перед лицом нежданных и порой горестных событий. И они ставят его перед выбором: пристать сердцем к Христу, как к гавани, или уподобиться не имеющей опоры морской волне, ветром поднимаемой и развеваемой (Иак. 1 , 6). Я свой выбор сделал: оставаться со Спасителем.

Ваш вопрос… Знаете, почему-то первым в голову пришло вот такое воспоминание. Несколько лет назад я ехал из Сан-Франциско с женой и детьми. Мы только что побывали в русском православном соборе Иоанна Шанхайского. И вот ночь, Центральная Калифорния, только что проехали Сан-Луис. Все спали, и жена, и дети, я вел машину и молился по четкам. И внезапно возникло яркое острое чувство благословенности этого момента. Бог был со мной, здесь, я не могу описать это словами, состояние это длилось где-то полчаса, и я думаю, что это и был самый счастливый момент моей жизни.

Журнал «Православие и современность» № 36 (52)

Свт. Иоанн Златоуст

Свт. Григорий Двоеслов

ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет

Прп. Иустин (Попович)

ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет

Ибо всякому имеющему дастся и прiумножится : а таков каждый человек, который есть добрый и верный рабъ Божий, Божественного. Нет сомнения, таким может стать каждый по собственной доброй воле. Ибо добрый и верный рабъ трудится, обрабатывает Божие в себе и в мире, окружающем его, и поэтому все это умножается в нем и вокруг него. А лукавый и ленивый рабъ не хочет ничего Божиего; не хочет даже и того, что имеет как дар Божий, как талантъ, поэтому и возьмется от него и то, что он имеет, ибо Бог ничего Своего не навязывает никому силой. С чем тогда остается лукавый и ленивый рабъ? С собой самим, с тем только, что относится к человеческому миру, людскому, посюстороннему. Действительно он теряет и основание под собой, остается на «ничем»; ибо когда от человека взимается Божие и то, что от Бога, что тогда остается в нем постоянного и ценного? все только: ничто, ничто, ничто. Действительно, гуманисты основывают свое бытие на небытии, свое все на «ничто». Они живут в кажущихся реальностях, в реальностях, которые себя безумно провозгласили единственными.

Блж. Иероним Стридонский

Ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет

Хотя многие люди от природы мудры и имеют остроту ума, однако, если они будут нерадивы и вследствие праздности погубят благо природы, - по сравнению с тем, который немного медлительнее, но трудами и заботливостью увеличит меньшее, принадлежащее ему, - [такие] утрачивают благо природы и увидят, что награда, обещанная им, переходит к другим. Можно это место понимать и так: тому, который имеет веру и благое произволение о Боге, если бы он, по человеческой немощи (ut homo), имел даже менее других в делах, [такому] от благого Судии будет дано. А тот, кто не имел веры, утратит даже и те блага и прочие добродетели, которые от природы он, по-видимому, имел. И даже весьма искусно (eleganter) говорится: Отнимется у него и то, что имел . В самом деле, то, что бывает без веры во Христа, не должно быть вменяемо тому, кто сделал из этого злоупотребление, а только тому, кто присоединил благо природы даже к злому рабу.

Толкование на Евангелие от Матфея.

Блж. Феофилакт Болгарский

ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет

Ориген

ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет

Евфимий Зигабен

ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет

Архим. Софроний (Сахаров)

ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет

Лопухин А.П.

ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет

(Лк. 19:25-26) . Указывается своеобразная, но вполне жизненная и понятная причина того, почему отнимается последний талант. Она заключается не в том, что “лукавый и ленивый” раб не имеет таланта, а в том, что не имеет роста, прибыли. За этот недостаток прибыли отнимается у него и самый талант. Του δε μη ΐχοντος, так. наз. Genitivus absolutus (ср. Мф. 13:12 и прим. к этому стиху).

Толковая Библия.

Неделя 16. Притча о талантах

Очень важную притчу Христову слышали вы в нынешнем евангельском чтении. Постарайтесь вникнуть в нее и понять ее должным образом.
Содержание этой притчи вы знаете, а я слово свое начну с окончания ее, с тех слов, которыми Спаситель наш закончил ее: "...всякому имущему дастся и приумножится, а у неимущего отнимется и то, что имеет...".

Если слова эти услышит человек не духовный, а душевный, человек мира сего, он не только не поймет их, но будет возмущен: как так, у кого много, тому прибавится, а у кого ничего нет, еще отнимется последнее?

Ибо не понимает он, что речь идет не о благах земных, о распределении которых судит по-мирски, и по-своему прав; не понимая, что речь идет о другом.

Почему же он этого не понимает? На этот вопрос отвечает нам св. Павел: "Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием, и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно. Но духовный судит о всем, а о нем судить никто не может" (1 Кор 2, 14-15).

Люди душевные, не духовные, живут только жизнью материальной, не помышляя о духовном, и многого, многого не могут понять из того, что написано в Евангелии Христовом. Очень многое кажется им безумным, не только непонятным, но даже безумным, как эллины считали безумием проповедь о кресте Христовом.

Издеваются над Евангелием, издеваются над словами Христовыми, а почему издеваются? Потому что не понимают их. Судят о том, чего понять не могут.

Как же надлежит нам, духовным, понимать эти Христовы слова? О чем говорит вся притча о талантах?

В образе богатого человека, раздавшего деньги свои рабам и уехавшего далеко, надо нам понимать Самого Господа Иисуса Христа, Который нам, рабам Своим, раздал дары Своей Божественной благодати.

Он каждому дал по силам его и по разуму его.

Как от богатого человека первый раб получил пять талантов, второй - два, третий - один, т.е. серебро, отвешенное на весах (талант есть мера веса), так и нам Господь раздал дары Своей благодати, каждому по силам и по разуму его, и от всех спросит ответа на Страшном Суде Своем, как потребовал ответа этот богатый человек от рабов своих.

Какие дары получаем мы от Бога? Дары благодати.

Благодать - это благие дары Божии; благодать - это вместе с тем великая помощь Божия к умножению даров духовных.

В святом крещении и в совершенном после него таинстве миропомазания все мы получаем великие дары Духа Святого: мы получаем веру, любовь - веру в Бога, любовь к Богу, получаем сердце, способное к любви, которое должно исполнить заповедь, еще в Ветхом Завете данную: "Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, всею крепостию твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя".

А вера и любовь есть то, что превыше всего.

Ведь эта Христова вера и любовь побуждают и вас слушать меня, которого многие, бесчисленно многие слушать не хотят.

Веру и любовь должно нам всем умножать. Как должны были рабы богатого человека отдать купцам полученное серебро и умножить его путем торговли, так и нам надлежит совершить чистую святую куплю, принести Богу в дар веру свою и любовь свою, умножив их и удвоив.
Как умножить веру, как умножить любовь?

Чтобы умножить веру, надо прежде всего помышлять каждодневно, помышлять неустанно о той страшной жертве, которую принес за нас Сын Божий Иисус Христос, чтобы избавить нас от власти диавола.

Надо помышлять о Кресте Его, обагренном Кровью Его Святой, надо помышлять о тех невыразимых страданиях, которые претерпел Он на Кресте, чтобы нас спасти.

Неужели не возлюбим Его всем сердцем за это? Неужели не умножим любви своей постоянным помышлением о Кресте Христовом, о безмерности благодеяния, полученного от Него погибающим родом человеческим?

Наша любовь увеличится, любовь умножится при этом, любовь возрастет в сердце нашем, когда будем взирать на Крест Христов.

А чем еще умножим любовь?

Умножим ее тем, чем проявляется в наибольшей степени любовь наша к ближнему: делами милосердия, сострадания, помощью несчастным, обездоленным братьям нашим, в образе которых протягивает к нам руку Сам Господь Иисус.

Умножайте, умножайте веру, любовь, милосердие, умножайте терпение ваше, ибо терпение есть тоже один из великих даров Святого Духа.

Все терпите: все напасти, все скорби, все печали, все болезни без ропота несите, и не только без ропота, но и с благодарением.

Где будем почерпать силы к умножению благодати веры?

Прежде всего в храме святом, ибо здесь сердца ваши будут напояться той молитвой, которая возносится из сотен и сотен верующих сердец.

Молитва эта не пройдет мимо наших сердец, коснется их и умножит в них благодать веры.

Дал некоторым из нас всеблагий Бог великий дар мудрости и глубокий ум.

Как умножить этот дар, хотя и не всеобщий, но все-таки до некоторой степени свойственный и нам всем, ибо у всех есть ум?

Ум свой должны вы упражнять прилежным и постоянным чтением таких книг, в которых есть доброе, глубокое, истинное, а таковы прежде всего те книги, которые написаны святыми людьми.

Читайте их с усердием, и ум ваш будет просвещаться светом Христовым. И мудрость, сходящая свыше, сойдет в сердце ваше.

Вот так, стараясь об умножении даров Святого Духа, умножайте все благое, полученное вами от Бога, умножайте ту благодать, которую даровал Он вам. Помните слова Христовы: "Царствие Божие внутрь вас есть".

Это значит, что не надо помышлять только о будущем Небесном Царствии, в которое да сподобит нас с вами Бог войти по смерти нашей, но и о том, что Царствие Божие должно иметь начало в сердцах наших уже в этой жизни. Ибо в сердцах праведных оно открывается уже при жизни их.

Помните и другие слова Христовы: "Царствие Божие силой берется. И употребляющие усилие восхищают его".

Силой, силой надо брать Царство Небесное.

Надо много, много усилий приложить к тому, чтобы положить начало Царствию Божию в сердце своем уже в этой жизни. Надо неустанно работать Богу.

Огромное большинство людей работает только над созиданием царства земного, но нам, христианам, повелел Господь не о земном заботиться, а о небесном.

Помните, что говорил богатый человек, вернувшись из далекой страны, своим рабам. Когда подошел получивший пять талантов и умноживший их вдвое, когда подошел и другой, получивший два таланта и умноживший их вдвое, то вот что сказал им господин их: "Хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего" (Мф. 25, 21).

Нам, нам разве не надо быть верными в малом, во всем: во всем решительно! Всегда и везде надлежит нам быть верными.

И если будем верны в малом, то поставит нас Господь над многим: над бесчисленными благами Царствия Своего.

А какова судьба третьего раба, который получил только один талант, закопал его в землю и оказался неверным и нерадивым рабом, не умножившим полученное, какова его участь?

О, как она страшна!

О нем вот что сказал господин его - вот что скажет и о нас Христос, если будем не радеть об умножении Божьих даров: "Лукавый раб и ленивый!.. надлежало тебе отдать серебро мое торгующим, и я пришед получил бы мое с прибылью. Итак, возьмите у него талант и дайте имеющему десять талантов... а негодного раба выбросьте во тьму внешнюю, там будет плач и скрежет зубов" (Мф. 25, 26-30).

Выбросьте во тьму внешнюю... Что такое тьма внешняя? Это вся та огромная область, которая вне Царствия Божия, которая является внешней по отношению к нему.

В этой тьме, в этой кромешной внешней тьме будет плач и скрежет зубов тех, кто посмел бы сказать Богу на Страшном Суде то, что сказал третий ленивый раб: " Я знал тебя, что ты человек жестокий, жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал, и убоявшись, пошел и скрыл талант твой в земле; вот тебе твое" (Мф. 25, 24-25).

О, неужели посмеем такие дерзкие слова сказать Божественному Судии: "Я знал тебя, что ты человек жестокий: жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал"?

Как, разве собирает Он, где не рассыпал? Он повсюду рассыпал, во все сердца сеял - дары Своей благодати.
О горе, горе нам, окаянным, если окажемся такими, как был третий нерадивый раб! Да избавит нас Господь от страшной участи быть вверженными во тьму внешнюю! Аминь.

В Священном Писании встречал фразу, смысл которой для меня не совсем понятен: у имеющего мало отнимется, имеющему много – прибавится. Прошу пояснить смысл, заложенный в эту фразу.

Отвечает Иеромонах Иов (Гумеров) :

Слова «всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет» (Мф.25:29) произнес Спаситель, рассказывая притчу о талантах. Для правильного их понимания необходимо раскрыть смысл притчи в целом.

В притче в качестве символа используется самая крупная денежная единица у евреев в библейское время - талант, который составлял 3000 сиклей. Весом золотой или серебряный еврейский талант был 44,8 кг. Это образно указывает на великое значение, которое имеет все, что дает Бог человеку. Начиная со святых отцов-экзегетов, под талантами понимаются: 1. Данные человеку черты богоподобия, составляющий в нем образ Божий. 2. Естественные дарования: ум, творческие способности, нравственные и эстетические чувства, телесные силы. 3. Внешние блага: власть, богатство, звания - каждому по его силе , т.е. по мере возможностей каждого употребить их к славе Божией, а не для себя. Мудро раздав Свое имение, Он тотчас отправился (Мф.25:15). Здесь говорится о Вознесении: иду к Отцу (Ин.14:28). Притча была рассказана Спасителем незадолго до Его Крестной смерти.

По долгом времени, приходит господин рабов тех и требует у них отчета (Мф.25:19). Господь этим указывает, что Его Второе пришествие не будет так скоро, как думали некоторые ученики. Каждый, получивший таланты, должен будет дать отчет . Это напоминание о грядущем неизбежном для каждого Суде является весьма важным для правильного понимания смысла притчи. Очень часто в ней видят лишь мысль о необходимости развивать и реализовать свои способности. Это понимание узко и ложно. В Евангелии совершенно ясно проводится мысль о том, что все данное человеку от Бога, должно быть трудами приумножено и принесено именно Богу (посему надлежало тебе отдать серебро мое торгующим, и я, придя, получил бы мое с прибылью ; Мф.25:27).

Оправдали ожидания господина только два раба. Третий закопал талант в землю и скрыл серебро господина своего (Мф.25:18). Под землею надо понимать самого обладателя таланта: он либо погубил данные ему дарования, либо обратил их для себя: для удовлетворения гордыни и честолюбия, корыстолюбиво использовал только ради своего обогащения. Он ничего не принес господину. Первые же два раба оказались верными. Они с помощью благодати Божией и своих трудов умножили полученное ими. Если мы увидим, что здесь в аллегорической форме говорится о Царстве Небесном, то нам откроется смысл слов Спасителя, о которых спрашивает автор письма. Тот, кто, исполняя волю Бога, сохранил и умножил данные ему дарования, получит еще и блаженство в Царстве Небесном (всякому имеющему дастся ). Тот же, кто ленью и нерадением погубил данные ему возможности или растратил их ради суетных, неугодных Богу целей, будет ввержен в ад и потому лишится даже того, что имел при жизни его (отнимется и то, что имеет ).

Притча о талантах применима не только к каждому человеку, но и к отдельному народу и человечеству в целом. Страшно сознавать, что человечество уподобилось неключимому рабу , который не только не выполнил волю господина, но еще и встретил его упреками и оскорблениями: ты человек жестокий, жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал (Мф.25:24). Как легко увидеть здесь нарастающую в современном мире агрессивную антихристианскую настроенность. Чем встретит человечество грядущего в мир Судию, время пришествия Которого по многим явным признакам, по-видимому, приближается? Во что оно обратило великие дарования и благодеяния, данные Богом: плоды искупительной Жертвы Сына Божия, возвышенное учение о путях нашего спасения и те богатые творческие способности, которые в изобилии даны людям. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам (Мф.6:33). Исполнило ли человечество эту главнейшую заповедь, данную Спасителем мира почти две тысячи лет назад? Нет. Вместо этого оно создало гигантскую, совершенно бездуховную, цивилизацию, проникнутую гедонистическим духом. Ее главная цель и основной движущий мотив - удовлетворение неудержимо растущих чувственных потребностей. Именно для этого используются дарования миллионов и десятков миллионов людей. Все это - прямой результат того трагического поворота, который совершился еще в эпоху Ренессанса. Для средневекового человека центом духовного притяжения был Бог. Сознание его было теоцентричным. Это определяло весь строй жизни. В эпоху Ренессанса главной чертой мировоззрения становится антропоцентризм. «Отсюда понятна и та гордость, которую культивирует эпоха Возрождения как положительное качество человека, в противоположность христианской добродетели смирения, и то поистине демоническое честолюбие и стремление к славе, каких не знала другая эпоха. Человек - центр мироздания, он теперь не столько творение, сколько творец, и потому он вправе гордиться собой и утверждать свое человеческое достоинство. Именно эпоха Возрождения впервые создает своего рода сакральное отношение к человеческой деятельности... У греков созерцание не случайно ставилось выше деятельности, даже деятельности государственного человека, которую так уважали в греческих республиках: созерцание приобщает человека к тому, что вечно есть , к самой сущности природы… В средние века отношение к деятельности несколько меняется; но высшей формой деятельности признается здесь та, что имеет отношение к нравственно-религиозной сфере - к спасению души; а эта деятельность во многом сродни созерцанию: это молитва, богослужебный ритуал, размышления о вещах Божественных. И только в эпоху Возрождения, когда человек видит в себе творца, творческая деятельность приобретает в его глазах оттенок сакральности: ведь в своей деятельности человек теперь не просто удовлетворяет партикулярно-земные нужды - он творит мир, творит красоту и творит самое высокое, что есть в мире - самого себя » (П.П.Гайденко. История новоевропейской философии в ее связи с наукой. Гл.1.1).

Вряд ли полезно мечтать о каком-либо выходе из этого антропоцентрического тупика человеческими силами. Перспектива может быть только эсхатологической. Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов - по левую. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира (Мф.25:31-34).

. ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет;

Лк. 19, 26 Сказываю вам, что всякому имеющему дано будет, а у неимеющего отнимется и то, что имеет;

Мк. 4 25 Ибо кто имеет, тому дано будет, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет.

Примо Леви. Человек ли это? – М.: Текст, 2001, C. 105-106. Переводчик почему-то перевел деление зэков как спасенные и канувшие, хотя логично – спасенные и погибшие. Спасаются те, кто умеет собирать барахло, заводить знакомства, предавать вовремя, скрывать источники своего выживания. Леви вспоминает евангельское «кто имеет, тому дано будет». Но это сатанинская пародия на Евангелие. Не выживали работяги – те, кто жил по закону, не выкручиваясь, не прибегая ко лжи.

Всё познается в сравнении. Честертон сочинил целый роман о человеке, который обошел свет, что взглянуть на собственный дом и свою жену новыми глазами, эдакого британского юродивого, "который, желая напомнить себе, что он женат, притворяется, будто он холостой, человека, который пожелал своего собственного добра, а не добра ближнего своего" ( , с. 107). Конечно, есть святость отказа от всего -- но и есть спокойная, основательная (то есть, не высшая, начальная, но без этого начала конца не бывает) святость любви к своему очагу и своему добру именно как отречения от добра чужого.

29 стих притчи - один из самых смущающих людей, и особенно людей с чистой душой. Если "талант" - это человеческое, то действительно жестоко и несправедливо, чтобы у "неимующего" - отнималось. Но поместите в этот стих имя Христа, целомудренно опущенное им, и вместе несправедливости вы увидите победу над справедливостью:

Всякому имеющему Христа

дастся и приумножится,

а у неимеющего Христа

отнимется и то, что имеет.

Нам дается - Христос. Настоящий талант у всех людей - один: быть с Богом, иметь Христа. Да: язычник, обретший Христа, обретет все сокровища Ветхого Завета, а те, кто не имеет Христа - называет он себя христианином или нет - утрачивает и ту духовность, которая заложена в каждом человеке. Об этой высшей справедливости - последующий рассказ о Страшном Суде, где изумлены и спасены жившие во Христе, изумлены и отвергнуты жившие в самодовольстве. И спасение - не в человеческих способностях, делах, порывах, а в том, что одна истинная, благая и живая цель у всех наших способностей, дел, порывах - Господь Иисус Христос.

В 1968 году американский социолог Роберт Мертон описал «эффект евангелиста Матфея» («Matthew effect»). Это психологический эффект: если перед редактором две статьи, очень похожих, одна из которых написана известным человеком, а другая неизвестным, редактор предпочтёт опубликовать первую. Эффект точно описывается фразой из Евангелия от Матфея: «Всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет» (Мф. 25, 29).

Эффект явно противоречит принципу объективности, ценимому в науке. Эффект мог бы даже погубить науку, но на помощь приходят эгоизм и смерть. Благодаря эгоизму, непрочно всякое идолопоклонство, включая культ личности, объединение вокруг видного учёного ради карьеры и т.п. Идолу человек поклоняется лишь ради себя, не ради идола. Этим идолопоклонство отличается от поклонения Богу (и если поклонение Богу ради себя - оно идолопоклонническое по сути). Смерти отдельное спасибо - она забирает личность, из которой устроили культ, и эффект Матфея прекращает действие свое. Помогает и агония - в форме старости. Если одно и то же открытие сделали маститый учёный и безвестный лаборант, против лаборанта - эффект Матфея, за лаборанта - возраст. Открытие можно сделать случайно, но сам случай не случаен. Дворник не откроет рентгеновские лучи.

Конечно, надо помнить отличие науки от техники - в технике возможны преимущества, когда отсутствие подходящей лаборатории мешает и гению. В технике эффект Матфея лечится рынком. Вокруг гениального изобретателя неизбежно созидается пирамида дополнительных возможностей, которая увеличивает его возможности, но эта пирамида может стать и гробницей, раковой опухолью. Мозги начинают бороться за влияние, должности, прибыли, а это губительно для творческого воображения. Плюсы богатства промыслительно уравновешиваются минусами, о чём в том же Евангелии от Матфея сказано «блаженны нищие духом». Чтобы «Анна Каренина» вышла лучше «Войны и мира» нужно забыть, что ты написал «Войну и мир». Такое дано лишь львам литературы. Хотя, конечно, это слабое утешение беднякам не от литературы, а настоящим, которым есть нечего - а ведь бедняки бедны не потому, что ленивы, а потому что - в соответствие с тем же эффектом Матфея (в социологии - «принцип Парето») богач богатеет быстрее бедняка. На крупный вклад проценты выше. Эта несправедливость уравновешивается эффектом Матфея в образовании: кто рано начал читать, будет, скорее всего, и дальше читать больше и быстрее, чем тот, кто научился читать позже. Конечно, способности тоже важны, иначе бы все гении были из богачей, но при прочих равных - кто ленился или был обделён на старте, ничего не наверстает, а будет с каждым годом всё больше отставать.

Довольно грустная картина, и вдруг - в Евангелии, в «Хорошей новости». Но ведь там Иисус говорит не совсем то, что обычно вычитывают. Вычитывают так: вы Мои ученики, вас Я учу на полную катушку, а кто не ученик, тем Я говорю притчами, чтобы преимущество было за вами, любимыми. А смысл-то прямо противоположный: вам, ученикам, и без притч всё понятно, значит, вас придётся «негативно дискриминировать». Надо дать фору тем, кто отстал. Притча - это не шифровка учения, а напротив, дешифровка. Для отставших - дополнительные занятия, дополнительные наглядные пособия. К финишу должны прийти все, никто не должен потеряться по дороге - тем более, что тут не олимпиада, и не люди приходят к финишу, а Финиш приходит к людям.

К «эффекту евангелиста Матфея» добавлю ещё одно смягчающее его обстоятельство. Жизнь - творческий процесс, то есть, постоянно возникает что-то новое. Человек, который вырос в богатстве, имеет преимущество, но оно поможет ему лишь в привычной для него сфере жизни. Простейший пример: революция, камергер оказывается в Париже без денег и - он таксист. Правда, он таксист благодаря тому, что в бытность богачом научился водить машину, а не a la Prostakoffа полагался на извозчика. Этим и опасно религиозное воспитание ребёнка: ведь учитель готовит его к религиозной жизни, подобной своей собственной, а в духовной жизни развитие идёт много быстрее и, что делает её самой интересной, не эволюционно, а очень неожиданными скачками и ползками. Только ты получил преимущество в качестве погонщика верблюда, как надо переучиваться на пропагандиста Кремля. Занятия сходные, но не идентичные. В общем, жизнь есть постоянное переучивание, и никого нельзя научить писать учебники, этому каждый учится сам.

Нина Горланова, пермская писательница в заметке "Не в деньгах счастье" (Московские новости, 21.8.2001) так трактует слово Мф. 13, 12: "Кто имеет ум, тому ум и добавится, а кто имел деньги, тому добавятся именно деньги". Этим она объясняет, почему она бедная и почему это хорошо. К счастью, это не так. Иисус не противопоставлял деньги - уму, Он даже не противопоставлял деньги - вере. Он противопоставлял веру - неверию. У человека, который не имеет веры, отнимется...

А что, собственно, можно отнять у неимущего? Разве это не парадокс? Грамматически - да, парадокс, точнее даже, просто глупость, потому что нельзя отнять то, чего нет. А по-человечески - речь ведь идет не о деньгах, которые либо есть, либо их нет. Речь идет о чем-то, подобном свету, что может быть истоньчено до самой малости, но вовсе исчезнуть не может. "Не иметь веры" означает быть в том потоке благодати, который превращается в веру при нашем отклике, -- и не откликаться. Человек постепенно умирает "от жажды над ручьем".