Что такое стадный инстинкт. Разоблачаем! Стадный инстинкт? Политический стадный инстинкт

Термин «стадное чувство» не относится к научным. Это образное выражение. Люди используют его для характеристики поведения окружающих, когда они ведут себя как животные в стаде. Что же такое стадное чувство? О чем гласит закон 5% и в чем особенности психологии толпы?

Психология толпы или что такое стадное чувство?

Науке известно понятие «психология толпы». Оно объясняет, чем является стадное чувство и как оно проявляется, а именно:

Толпа людей агрессивнее отдельно взятого человека;
Толпа легко поддается эмоциям и внушению;
Толпа не способна оценивать ситуацию «холодным» разумом;
Толпа не рассуждает и не задает вопросов;
Толпа податлива, ее легко подтолкнуть на массовое мероприятие (бунт, митинг, протест, критика, осуждение);
Толпа не приемлет индивидуальности;
Толпа действует по указке лидера, не думая и не взвешивая собственные действия.

Это необъяснимо, но иногда и интеллектуально развитые люди подвергаются «стадному чувству». Утрировано это происходит так: оказавшись на акции протеста, человек вместе с окружающими скандирует лозунги, а оставшись в одиночестве задумывается и понимает, что собственному «я» не хочется выражать протесты, осуждать и требовать изменений.

Или увидев, как толпа людей бежит в неизвестном направлении, человек присоединяется к ним, сам не понимая зачем. Подсознательно он считает, что раз все бегут, значит и мне надо. В таком состоянии люди способны оказаться в совершенно незнакомой местности, а потом «кусать локти», думая, как попасть домой.

Проявления стадного чувства хорошо помнят люди, заставшие очереди в СССР. Человек простаивал часами за вещью, которая ему в общем-то и не нужна. Это делали потому что «окружающие берут, значит и мне надо».

Подчинение энергетики толпы – прямой путь к неудачам, потери времени, ложным стремлениям и даже болезням. Схема развития заболевания проста, особенно этому подвержены люди преклонного возраста. Некто говорит пожилому человеку, что в государственных органах власти сидят главные воры. Пожилой человек не имеет возможности убедиться в этом лично, и он слепо верит говорящему «доброжелателю». В результате человек думает об этом с нарастающим негативом. Поддавшись внушению, он нервничает, его переполняет злость, а отрицательные эмоции вполне могут привести к инфаркту.

Примером проявления стадного чувства также является алкоголизм. Почему приверженец становится пьющим, попав в компанию любителей спиртного? Причина ясна: когда окружающие пьют, удержаться сложно, энергетика выпивающих поглощает индивидуальные убеждения. Курильщиками и наркоманами становятся также «за компанию».

Стадное чувство и закон пяти процентов

В психологии есть понятие «автосинхронизация». Оно проявляется так: если 5% членов общества выполняет конкретное действие, остальные члены тоже повторят его. Если напугать 5% лошадей в поле, с места сорвется весь табун. Если взлетит 5% голубей, ввысь поднимется вся стая.

Это характерно и для общества людей. Ученые из Англии провели эксперимент. В большое помещение пригласили несколько человек. Из них 5% получили задание перемещаться по конкретной траектории, остальным сообщили, что двигаться можно в любом направлении. В итоге эксперимента все люди в комнате неосознанно передвигались по заданной траектории. Теорию пяти процентов подвластно подтвердить каждому. Посетив с компанией друзей концерт, начните хлопать в тот момент, когда посчитаете нужным. Весь зал со временем повторит за вами.

Запуск автосинхронизации возможен в коллективе, где люди не осознают собственных действий, не думают о цели и причине. Если уровень самоконтроля низок, нет необходимости каждому говорить, чем заниматься – 5% людей общества запустят этот процесс.

Законом пяти процентов активно пользуются маркетологи. Запустив слух, что вскоре на прилавках не останется конкретного вида товара. 5% людей поверят в это и поторопятся скупить предполагаемый дефицит. Собственным поведением они запустят массовую панику и в ближайшие пару дней товара и правда не останется.

Каковы преимущества стадного чувства?

Человек – общественное существо. Жизнь без других людей для человека противоестественна. Несмотря на то, что люди далеко ушли от животных в процессе эволюции, в вопросах, касающихся коллективного сознания, мы не отличаемся от приматов. Один из таких феноменов – стадное чувство.

Обыденное представление о стадном чувстве негативное, что тоже в общем проявление стадного инстинкта. Людям свойственно не иметь собственного мнения, а всецело доверяться высказываниям авторитетного человека или группы лиц. Люди в основном не требуют подтверждения или обоснования. Этой особенностью активно манипулируют средства массовой информации, маркетологи, политики и общественные деятели.

Когда-то психологи сообщили, что стадное чувство – это нехорошо, люди поверили в это, не задумываясь о доказательствах. Люди пользуются удобной возможностью повторять чужие мысли, хотя проявления стадного чувства не однозначны.

В чем же преимущества стадного инстинкта? Само собой, агрессивно настроенная толпа людей, когда все вокруг действуют как единый организм, не думая и не задавая вопросов, это скорее крайнее проявление стадного инстинкта. Но позитивный компонент в стадном чувстве все же есть. Допустим, подавляющее большинство адекватных людей не поедет по дороге, представляющей опасность, если были об этом предупреждены. Стадное чувство в таких случаях спасает жизнь и помогает совершать выгодные действия.

Чтобы не попадать на удочку энергетики толпы и стать жертвой стадного чувства, нужно научится и сохранять спокойствие в критических ситуациях. Толпа может как спасти, так и погубить. Проявляя осознанность и «холод» разума, можно избежать множества негативных воздействий извне.

Время на чтение: 2 мин

Стадное чувство – это понятие, использующееся в психологии и других социальных дисциплинах, однако не являющееся научным термином, а скорее образным аналогом для краткой характеристики довольно объемного понятия. Кратко его можно описать, как мотивация собственных поступков исключительно тем, что так поступает большинство из социальной группы индивидов (все прогуляли урок или обижают слабого, кричат на матче или женятся в этом году, устраивают бойкот определенному человеку или отстаивают позицию партии).

Стадное чувство у людей имеет отличия от такого же механизма в животном мире, где поведение большой массы представителей одного вида регулируется не личными предпочтениями и необходимостью, а биологическими законами. Это полезное эволюционное приобретение животного мира, позволяющее сохранить популяцию. Например, когда одна особь начинает убегать, значительно эффективнее, чтобы убегали все остальные, чем ждали непосредственной опасности, чтобы лично убедиться. В контексте поведения людей, скорее подразумевается неспособность реагировать индивидуально, подчиняясь законам толпы и массовому поведению.

Стадное чувство или стадный инстинкт подчинены определенным биологическим характеристикам человеческой психике, например, установлению определенных ритмов и циклов – так синхронизируются аплодисменты в толпе, менструальные периоды женщин на одной территории и даже время бодрствования и чувства голода. Соответственно, используя данное выражение, подразумевается изначальное отношение к проявлениям человеческого поведения, как к низшим, животным, биологически обусловленным формам.

Не все люди, собравшиеся в одном месте, ведут себя, как стадо – только наличие интеллектуального контроля над собственным поведением является определяющим фактором. Следовательно, чем меньше интеллектуально обоснованных решений, учитывающих индивидуальные потребности, тем выше вероятность возникновения инстинктивного поведения на уровне животного.

Что это такое

Эффект стадного чувства по своей распространенности можно сравнить с гипнабельностью, то есть существуют люди подверженные такому воздействию, а есть те, кто успешно может управлять данными особенностями. Проведенные исследования показали, что в человеческом контексте стадное чувство возникает в зависимости от того, кто является мотиватором действий.

Если в животном мире вся популяция может подчиниться одному, то в человеческой среде важно, чтобы влияющий был лидером, обладал харизмой или выражал исполнение желаний большинства собравшихся. Далее все обстоит значительно проще – на огромную толпу достаточно от двух до пяти процентов таких лидеров, способных со временем заставить всю массу действовать так, как они. Особых технологий для этого не требуется – главное, чтобы эти несколько процентов вели себя одинаково, слаженно, тогда остальные, обладающие меньшей выраженностью лидерства начнут копировать их поведение.

Скорость достижения эффекта напрямую зависит от количества людей – чем больше, тем быстрее результат. Это обусловлено тем, что при взаимодействии тет-а-тет очень сильно чувствуется физическое различие и отдельность, а вот находясь в толпе на первый план выходит ощущение общности и схожести, индивидуальность стирается. В итоге, чем сильнее будет физическое ощущение своей причастности к группе и чувство продолжения ее в своей психике, тем более выраженным будет эффект толпы или стада за счет того, что собственная индивидуальность, как и когнитивно-интеллектуальная оценка ситуации отойдет на второй план.

Особое внимание данный эффект заслуживает из-за своей проблемности относительно последствий, ведь при возникновении стадного чувства окончательно падают моральные и ценностные устои, человек чувствует полнейшую безнаказанность за любые действия. Это достигается за счет того, что уровень ответственности за одно совершаемое действие одинаков, только если поступок совершает один человек, то он полностью ответственен за результаты, если двое, то этот уровень делится между ними, а вот если это делают сотни людей, то уровень личной ответственности не ощутим.

Такая безнаказанность открывает доступ к совершению тех поступков, являющихся недопустимыми для индивидуального уровня сознания, в итоге именно толпа может совершить, что угодно. Отсутствие внутренних моральных рамок опускает человека до состояния психики животного и если потом поговорить с человеком, совершившим преступление, поддавшись эффекту толпы, часто можно встретить раскаяние и непонимание собственных действий.

Причины возникновения

Причины подобного эффекта существуют на нескольких уровнях. Первый наименее контролируемый – это биологический и врожденная синхронизация. Человеческие тела, как и все живое, подвержены определенным ритмам и именно их подчинение общим законам обеспечивает выживание. Эволюционно синхронизация поведения обеспечивала благоприятные отношения, слаженную работу и обеспечение необходимой безопасности для всего человеческого сообщества. Данные механизмы сохранились в некоторой степени, хотя и поддаются коррекции со стороны сознания и интеллекта, выработки собственных стратегий поведения.

Существует механизм влияния меньшинства на поведение общей массы. Так если дать толпе из ста человек задание ходить произвольными путями, а только пять из них будут двигаться в определенной траектории, то через несколько минут вся система синхронизируется, и толпа будет ходить по алгоритму, заданному пятью людьми. Сложнее будет сделать такое же, если каждый мотивирован на свою стратегию движения, соответственно эффект стада возникает, когда у человека отсутствует собственная концепция. Те, кто сидит без дела, не понимает чего хочет, не уверен в своих целях – поддается влиянию легче на том основании, что пустое место легко заполнить.

Есть и более контролируемые проявления данного чувства, например, потребность быть принятым или боязнь быть исключенным из определенной группы. Соблюдение ритуалов дает знак всем окружающим о том, что это свой, его нужно защищать и делиться благами – так входят в субкультуры и круги по интересам, так люди распознают близких по духу. Когда потребность во взаимодействии становится выше собственных принципов, тогда возникает подчиненность требованиям толпы, ради сохранения места в ней.

Примеры стадного чувства

Примеры стадного чувства проявляются в любом многочисленном обществе, специально упорядоченном. Например, если это очередь, то негативное отношение к проходящим без ее ожидания является запрограммированным чувством. Точно также можно говорить о стадной реакции на опоздавших на любой сеанс, установленный временем, будь то конференция, операция, фильм или встреча друзей. Это не относится к нормам морали, этикету и внутреннему ощущению нарушения собственных границ, ведь, по сути, на личное участие человека никак не влияет данное поведение другого. Только в контексте личной встречи, индивидуального экзамена можно говорить об ином – если есть незнакомое друг с другом большинство, то это эффект толпы.

Еще одним примером является , разное у всех людей, но при этом, если собрать довольно большую аудиторию, можно заметить, что эмоционально реагировать все будут примерно одинаково. Стоит нескольким людям засмеяться и весь зал начинает смеяться вместе с ними. Что характерно, даже если один находит происходящее смешным, то он скорее сдержится от яркого проявления этого, если стоит тишина, и все слушают с серьезными лицами. В совершенно крайних вариантах люди могут даже не замечать комичности или серьезности ситуации, поддаваясь на воздействие окружающих выражений лиц.

Относительно собранных аудиторий студентов работает то же самое стадное чувство, повергающее преподавателей в бессилие. Когда заинтересованные личности начинают прогуливать пары, потому что ушла вся группа или негативно отзываться об интересном предмете. Момент сложности управления заключается в том, что не все решают уйти с пары, а только несколько человек, но когда этот выбор совершают эмоциональные лидеры, при том, что половина аудитории не определена в своей учебной мотивации – исход остается один.

Яркие примеры – это поведение болельщиков и фанатов, религиозных деятелей и людей на митингах. По сути, если с ними поговорить в диалоге, то большинство будет вести себя более сдержанно. Но стадное чувство касается не только активных действий, но также игнорирования. Вспомните, как прохожие делают вид, что не замечают упавшего или пассажиры метро имитируют сон. Тут мотивация не столько в достижении, сколько в стремлении не выделяться из толпы, не помогать упавшему, и значит не брать на себя ответственность (а может он и не встанет, потому что умер), не уступать место, ожидая, что это сделают другие.

Спикер Медико-психологического центра «ПсихоМед»

IX. Стадный инстинкт

Мы недолго будем радоваться иллюзорному разрешению загадки массы этой формулой. Нас тотчас обеспокоит мысль о том, что мы, в сущности, сослались на загадку гипноза, в котором есть еще так много неразрешенного. И тут возникает новое возражение дальнейшему исследованию.

Мы должны сказать себе, что многочисленные аффективные привязанности, отмеченные нами в массе, вполне достаточны для объяснения одной из ее характерных черт: недостатка самостоятельности и инициативы у индивида, однородности его реакций с реакциями всех других, его снижения, так сказать, до массового индивида. Но масса проявляет нечто большее, если мы рассмотрим ее как одно целое; черты слабости интеллектуальной деятельности, аффективной незаторможенности, неспособности к обуздыванию и к отсрочке, склонность к переходу границ в проявлении чувств и к полному переходу этих чувств в действия – все это и т. п., так ярко изложенное Лебоном, создает несомненную картину регрессии душевной деятельности до более ранней ступени, какую мы обычно находим у дикарей и у детей. Такая регрессия особенно характерна для обыкновенной массы, в то время как у высокоорганизованных искусственных масс она, как мы слышали, не может быть глубокой.

Таким образом у нас получается впечатление состояния, в котором отдельные эмоциальные побуждения и личный интеллектуальный акт индивида слишком слабы, чтобы проявиться отдельно, и обязательно должны дожидаться подкрепления в виде однородного повторения со стороны других людей. Вспомним о том, сколько этих феноменов зависимости относится к нормальной конституции человеческого общества, как мало в нем имеется оригинальности и личного мужества, как сильно каждый человек находится во власти установок массовой души, проявляющейся в расовых особенностях, в сословных предрассудках, общественном мнении и т. д. Загадка суггестивного влияния увеличивается для нас утверждением того факта, что такое влияние оказывается не только вождем, но и каждым индивидом на другого индивида, и мы бросаем себе упрек в том, что мы односторонне подчеркнули отношение к вождю, не обратив никакого внимания на другой фактор взаимного внушения.

Из чувства скромности мы захотим прислушаться к другому голосу, который сулит нам объяснение, исходящее из более простых основоположений. Я заимствую такое объяснение из прекрасной книги W. Trotter’a о стадном инстинкте и сожалею лишь о том, что она не вполне избежала антипатии, явившейся результатом последней великой войны .

Trotter считает описанные душевные феномены массы производным стадного инстинкта (gregariousness), являющегося врожденным как для человека, так и для других видов животных. Эта стадность является биологически аналогией и как бы продолжением многоклеточности; в смысле либидинозной теории она является дальнейшим проявлением вытекающей из либидо склонности всех однородных живых существ объединиться в единицы большого объема . Индивид чувствует себя неполным (incomplete), когда он один. Страх маленького ребенка является уже проявлением этого стадного инстинкта. Противоречие стаду равносильно отделению от него и потому избегается со страхом. Стадо же отрицает все новое, непривычное. Стадный инстинкт является чем-то первичным, не поддающимся дальнейшему разложению (which cannot be split up).

Trotter приводит ряд влечений (или инстинктов), которые он считает первичными: инстинкт самосохранения, питания, половой инстинкт и стадный инстинкт. Последний должен часто противопоставляться другим инстинктам. Сознание виновности и чувство долга являются характерным достоянием gregarious animal. Из стадного инстинкта исходят, по мнению Trotter’a, также и вытесняющие силы, которые психоанализ открыл в «Я», а следовательно, и то сопротивление, с которым сталкивается врач при психоаналитическом лечении. Своим значением язык обязан своей способности дать людям возможность взаимного понимания в стаде, на нем покоится, главным образом, идентификация индивидов друг с другом.

Подобно тому как Лебон в центре своего внимания поставил преимущественно характерные недолговечные массы, a Mc Dougall – стабильные общества, так Trotter сосредоточил свое внимание на самых распространенных объединениях, в которых живет человек, этот zwou politikou, и дал им психологическое обоснование. Trotter’y не нужно искать происхождения стадного инстинкта, так как он считает его первичным и неразрешимым. Его примечание, что Boris Sidis считает стадный инстинкт производным внушаемости, к счастью, для него излишне; это – объяснение по хорошо известному, неудовлетворительному шаблону, и обратное положение, гласящее, что внушаемость является производным стадного инстинкта, оказалось для меня более очевидным.

Но против изложения Trotter’a можно с еще большим правом, чем против других, возразить, что оно обращает слишком мало внимания на роль вождя в массе, в то время как мы склонны к противоположному мнению, что сущность массы не может быть понята, если пренебречь вождем. Стадный инстинкт вообще не оставляет места вождю, вождь только случайно привходит в стадо, и в связи с этим стоит тот факт, что из этого инстинкта нет пути к потребности в божестве; стаду недостает пастуха. Но, кроме того, изложение Trotter’a можно психологически опровергнуть, т. е. можно по меньшей мере сделать вероятным, что стадное влечение поддается разложению, что оно не является первичным в том смысле, как инстинкт самосохранения и половой инстинкт.

Разумеется, нелегко проследить онтогенез стадного инстинкта. Страх маленького ребенка, оставленного наедине (Trotter толкует его уже как проявление инстинкта), легче допускает другое толкование. Он относится к матери, впоследствии к другим любимым лицам, и является выражением неисполненного желания, с которым ребенок не умеет ничего сделать, кроме превращения его в страх . Страх оставленного наедине с самим собою маленького ребенка не уляжется при виде любого человека «из стада»; наоборот, приближение такого «чужого человека» вызовет лишь страх. У ребенка долго не замечают ничего, что говорило бы о стадном инстинкте или о чувстве массы (Massengef?hl). Такое чувство образуется лишь в детских, где много детей, из их отношения к родителям, а именно: как начальная зависть, с которой старший ребенок встречает младшего. Старший ребенок хотел бы, конечно, ревниво вытеснить младшего, отдалить его от родителей, лишить его всех прав, но ввиду того, что этот ребенок, как и все последующие, одинаково любим родителями, старший ребенок, не имея возможности удержать свою враждебную установку без ущерба для себя, вынужден идентифицировать себя с другими детьми, и в детской среде возникает чувство массы или общности, получающее свое дальнейшее развитие в школе. Первым требованием этого реактивного образования является требование справедливости, одинакового обращения со всеми. Известно, как громко и настойчиво проявляется это требование в школе. Если я сам не могу быть любимчиком, то пусть, по крайней мере, никто не будет любимчиком. Можно было бы считать это превращение и замену ревности чувством массы в детской и в школе чем-то неправдоподобным, если бы тот же самый процесс вновь не наблюдался несколько позже при других соотношениях.

Дух общественности, esprit de corps и т. д., которые оказывают впоследствии свое действие в обществе, не скрывают своего происхождения из первоначальной зависти. Никто не должен иметь желания выдвинуться, каждый должен быть равен другому, все должны обладать одинаковыми ценностями. Социальная справедливость должна обозначать, что человек сам отказывается от многого для того, чтобы другие тоже должны были отказаться от этого, или – что то же самое – не могли требовать этого. Это требование равенства является корнем социальной совести и чувства долга. Неожиданным образом мы находим его в боязни инфекции у сифилитиков, которую мы поняли благодаря психоанализу. Боязнь этих несчастных является выражением их сопротивления против бессознательного желания распространить свою инфекцию на других. Ибо почему же они одни должны быть инфицированы и лишены очень многого, а другие – нет? Прекрасная притча о суде Соломона имеет это же самое ядро. Если у одной женщины умер ребенок, то другая тоже не должна иметь живого ребенка. По этому желанию можно было узнать потерпевшую.

Итак, социальное чувство покоится на превращении чувства, бывшего сначала враждебным, в положительно окрашенную привязанность, носящую характер идентификации. Поскольку мы до сих пор проследили этот процесс, оказывается, что это превращение совершается под влиянием общей нежной привязанности к лицу, стоящему вне массы. Наш анализ идентификации кажется нам самим неисчерпывающим, но для нашей настоящей цели достаточно вернуться к тому положению, что масса требует строгого соблюдения равенства. Мы уже слышали при обсуждении обеих искусственных масс, церкви и армии, что их предпосылкой является одинаковая любовь вождя ко всем участникам массы. Но мы не забываем, что требование равенства, существующее в массе, относится только к ее отдельным членам и не касается вождя. Все участники массы должны быть равны между собою, но все они хотят, чтоб над ними властвовал вождь. Многие равные между собою, могущие идентифицироваться друг с другом, и один-единственный, превосходящий их всех, – такова ситуация, существующая в жизнеспособной массе. Следовательно, мы позволяем себе внести коррекцию в выражение Trotter’a, что человек – стадное животное; он является скорее животным орды, участником орды, предводительствуемой вождем.

В 1909 году в журнале Sociological Review была опубликована вторая, заключительная часть его работы «Стадный инстинкт и его влияние на психологию цивилизованного человека». Более подробно Троттер рассмотрел свою концепцию социальной стадности человека в книге «Инстинкты стада во время войны и мира», написанной им в 1916 году в разгар Первой мировой войны.

В книге Троттер считал, что искать причины и производные стадного инстинкта бессмысленно, так как он первичен и неразрешим. К первичным, основным инстинктам он относил инстинкты самосохранения, питания, половой и стадный. Первые три, по Троттеру, примитивны и сопровождаются чувством удовлетворения в случае успешной реализации. Стадный же инстинкт, как пишет Троттер, вызывает «очевидную обязанность действовать наоборот»: человек готов не заботиться о самосохранении, испытывать недостаток в пище и проявлять стойкость к плотским порывам, подчиняясь иному императиву. Проще говоря, в толпе человек подчиняется инстинкту, который может противоречить его личной выгоде.

Волки, овцы и пчелы

В своей книге Троттер попытался объяснить с точки зрения психологии неразумное поведение масс, которое привело к грандиозной бойне на полях сражений мировой войны. Для этого он выдвинул «психологическую гипотезу в объяснение особенностей немецкого национального характера, проявляющихся в настоящее время». По Троттеру, стадный инстинкт проявляется в трех различных видах: агрессивном, защитном и социализированном, примером которых в природе служат соответственно волк, овца и пчела.

«Изучая ум Англии в духе биологического психолога, необходимо иметь в виду общество пчелы точно так же, как при изучении немецкого ума необходимо было иметь в виду общество волка»,- пишет Троттер. По его мнению, стадный инстинкт в британском «социализированном стаде» (socialized herd) пошел по пути пчелиного улья, где каждая особь вносит свой вклад в дело общего выживания. В Германии он выражается в агрессивной форме, представленной в природе стаей волков и отарой овец.

Его книга «The Instincts of the Herd in Peace and War» доступна на английском языке в интернете, любой может ее прочитать, там еще много интересного в том же духе. Но интереснее другое: как быстро, будучи еще новорожденной, новая наука социальная психология нашла себе применение в политике и идеологии, потеснив оттуда социал-дарвинизм с его грубым и прямолинейным постулатом о выживании сильнейшего.

Размножение инстинктов

Инстинкты в науке о психологии человека появились в XVIII веке в работах французских энциклопедистов и были позаимствованы ими из биологии. Ламарк в начале XIX века окончательно сформулировал понятие инстинкта у животных «как наклонность, вызываемую ощущениями на основе возникших в силу их потребностей и понуждающую к выполнению действий без всякого участия мысли, без всякого участия воли».

Поначалу переносить на человека действия, выполняемые без всякого участия мысли и воли, требовало от ученого известной смелости. Но после Дарвина ситуация стала зеркальной. Сам великий Дарвин писал, что инстинкты появились в результате эволюции, а кто был венцом эволюции по Дарвину? Вот именно человек разумный им и был, и отрицать теперь инстинктивное поведение у человека ученому было рискованно.

Дальше больше, если раньше инстинкты существовали только в теории и все доказательства их реальности были косвенными, то Иван Павлов экспериментально доказал их существование, правда, называя их «сложными безусловными рефлексами». Потребовалось полвека, чтобы ученые снова начали сомневаться в существовании человеческих действий «без всякого участия мысли, без всякого участия воли». А пока психологи только пытались отделить наследуемые элементы поведения от приобретенных в раннем детстве.

У разных ученых выходило разное число таких наследуемых инстинктов. Американский психиатр Абрахам Брилл считал, что «все в жизни может быть сведено к двум фундаментальным инстинктам: голода и любви; они правят миром». У британского нейрохирурга Уилфрида Троттера, как мы видели, их четыре. У его соотечественника физиолога Уильяма Макдугалла, автора первого учебника по социальной психологии, сначала их было семь, потом (по мере переиздания учебника) стало 11, а затем 18. У других ученых их насчитывалось 20, 30, 40 и более.

Ученые просто подбирали соответствующий инстинкт у животного к каждой разновидности деятельности человека или общественному институту. Например, считали, что экономические отношения выросли из инстинкта питания, семья построена на рационализированном половом инстинкте, война имеет под собой основание в виде инстинкта борьбы, государство базируется на инстинктах стадности и страха. Их обзор можно прочитать в работах профессора Санкт-Петербургского университета Дмитрия Горбатова. Продолжая этот ряд, нетрудно подобрать инстинкты для любого явления в жизни: от участия в движении зеленых до нетрадиционной ориентации.

В СССР инстинктов нет

По сравнению с прочими стадный инстинкт пользовался особым вниманием в российской психологической школе, которая в этом плане даже лидировала на рубеже XIX и XX веков. В российском обществе зрело нехорошее предчувствие, и оно не обмануло: в ближайшем будущем стране пришлось пережить три войны, две революции и всеобщую смуту. Сама жизнь требовала ответов на вопросы: как толпа влияет на личность, а личность на толпу? Обязательна ли для толпы склонность к преступлению? Как не стать ее жертвой? Можно ли управлять толпой?

Теоретик народничества Николай Михайловский рассматривал толпу как «податливую массу, готовую идти “за героем” куда бы то ни было и томительно и напряженно переминающуюся с ноги на ногу в ожидании его появления». При этом роль «героя» отводилась ситуативному лидеру - тому, кто увлекает примером, первым «ломает лед», делая один шаг, которого невольно ожидают другие, чтобы слепо последовать за ним. Этот герой вовсе не «великий человек», напротив, самый обыкновенный «человек толпы», и потому в нем сконцентрированы ее силы, чувства, инстинкты, желания. Гипнотическая модель коммуникации в толпе, разработанная Михайловским, оказалась достаточно перспективной. В западной социальной психологии она получила развитие в виде «медленно распространяющегося психологического контагия», который предшествует вспышкам коллективной ярости.

Профессор уголовного права Владимир Случевский сформулировал концепцию «звериногоначала» как объяснение, почемучеловек способен меняться в толпе вплоть до забвения нравственных ориентиров. «Кто только в мыслях своих… не совершал тяжких преступлений или по крайней мере не желал наступления таких событий, для осуществления которых он никогда не решился бы приложить руку!» - писал он. В толпе это свойство по ничтожным поводам приводит к крайней жестокости и разрушительной деятельности. В западной психологии масс аналогичные идеи развивал социолог и криминолог Спицион Сигеле, считавший толпу «субстратом, в котором микроб зла развивается очень легко, тогда как микроб добра умирает почти всегда, не найдя подходящих условий жизни».

Зоолог Владимир Вагнер предлагал более простые и материалистические причины поведения толпы. По его теории физическое воздействие одних особей на других, выражающееся в касаниях и столкновениях, движениях перед глазами, шуме при перемещениях, трансформируется в нервное возбуждение у человека в толпе. Это возбуждение, в свою очередь, благодаря стадному инстинкту, предполагающему подражание особям, первым отреагировавшим на критическое изменение ситуации, ведет к непредсказуемому поведению толпы.

Понятно, что в Советском Союзе подобные теории не могли прижиться и развиваться. В 1976 году профессор МГУ имени М. В. Ломоносова Петр Гальперин писал: «Вопрос в том, совместимы ли инстинкты с общественной организацией жизни людей, с общественной природой человека, с нравственной оценкой поведения и ответственностью за поступки. И суть дела заключается в том, что они несовместимы».

Ученых, желающих это опровергнуть, в советской психологической науке не нашлось, вероятно, у них срабатывал другой основной инстинкт - самосохранения.

Пастухи виртуального стада

За сто с лишним лет наука о стадном рефлексе многое пережила. В 1920–1930-х годах, когда в моду вошел бихевиоризм, она едва не закончилась, но возродилась снова с появлением этологии. Впрочем, опасаться, что она выйдет когда-нибудь из моды и будет оттеснена на обочину социальной психологии, не приходится. Уж больно соблазнительно выглядит возможность управления стадным рефлексом для политики и торговли.

Вторая из областей применения знаний о стадном рефлексе - на рынках товаров и услуг - начала бурно развиваться в послевоенные годы. Правда, применительно к политике и торговле на сегодня в психологии стадного рефлекса особых прорывов не наблюдается, хотя психологи вовсю стараются. Вроде уже изучены все частные механизмы поведения толпы и человека в ней, но это не приближает к пониманию происходящего с ними.

Максимум, что политтехнологи и маркетологи могут сейчас добиться на практике,- это сформировать у потребителя кратковременный условный рефлекс слюнотечения на тот или иной товар или того или иного кандидата на выборах, как в опытах Павлова. Или, напротив, рефлекторное отторжение первого и второго, как в других опытах того же Павлова. Тонкая настройка троттеровского socialized herd пока не получается, людское стадо не в теории, а в его плотской ипостаси по-прежнему остается для науки чем-то вроде мыслящего студня Соляриса из фантастического романа Станислава Лема, который в ответ на любую попытку изучить его извлекает из подсознания ученого фантомы и предлагает изучать их.

Более перспективны исследования появившихся с недавних пор в интернете виртуального стада. Здесь успехи их управлением более впечатляющие, и, возможно, именно здесь социальная психология найдет универсальный алгоритм управления стадным инстинктом.

Сергей Петухов

Будь в строю, не высовывайся. Делай, что другие делают. Иди туда, куда все идут. Говори то, что хотят слышать. И главное – не думай, ибо за тебя уже все давно придумали. Просто будь как все!

Вот такая простая «формула успеха» у большинства людей – быть в толпе, быть толпой, со всеми вытекающими последствиями: потеря индивидуальности, отсутствие собственных взглядов, подверженность чужому влиянию, желание быть ведомым, страх проявить себя! Одним словом – тоска! Поговорим о стадном инстинкте .

Почему стадный инстинкт — это плохо?

Стадный инстинкт, наряду с другими инстинктами (самосохранения и продолжения рода), заложен человеку природой. А что положено природой, оспаривать трудно, нецелесообразно и просто глупо. Но есть одно «но»! Если инстинкты самосохранения и размножения помогают человечеству худо-бедно сохранять жизнь и отлично плодиться на планете, то в случае со стадным инстинктом вырисовывается неоднозначная картина. С одной стороны, мы все живет по общепринятым правилам, благодаря которым имеем представление о морали и нравственности. В этом случае социальные нормы не дают миру скатиться в хаос и анархию. Но есть и обратная сторона медали…

Давайте рассмотрим на простом примере. Перед нами среднестатистический молодой человек. Приятный, добрый, неглупый, дружелюбный. Заботливый отец и любящий муж. Добавим, для полноты его положительного облика, принадлежность к какой-нибудь гуманной профессии. Скажем, он работает фельдшером на скорой помощи – спасает человеческие жизни. В общем, целиком положительный персонаж, который не способен причинить вреда. Есть у нашего героя одна страсть – футбол! И вот, сидя на матче, он становится свидетелем позорного проигрыша любимой команды, к восторгу и удовольствию болельщиков команды-победителя. Казалось бы, ничего страшного – игра есть игра. Но тут встают наиболее «униженные и оскорбленные» проигрышем родной команды и затевают драку с фанатами выигравшего клуба. В голове нашего героя что-то «щелкает», и он, движимый непонятными ему мотивами, включается в потасовку. Развязка известна – приезжает ОМОН и, обработав драчунов дубинками и прикладами автоматов, пакует их в автозаки. Наш герой, лежа на холодном полу спецмашины и обретя способность трезво мыслить, задает себе один вопрос: а зачем?! Зачем он ввязался в эту драку?! Ведь агрессия ему не свойственна ни в каком виде, он не калечит людей, он их, наоборот, спасает! Ответ простой: он отключил критическое мышление – способность анализировать ситуацию и формулировать возможные последствия. Стадный инстинкт напрочь затмил здравый смысл. Все ввязались в драку и, значит, он должен! Да и пацаны бы не поняли, если бы он ушел! Он не был собой в тот момент – он был как все…

Вы понимаете, насколько опасно и деструктивно «выключать» мозг и следовать за большинством? Опасно – для жизни и здоровья, и деструктивно – для личности человека. И это был еще самый «безобидный» пример. А сколько кровопролитных войн, вооруженных конфликтов, терактов и прочих трагедий произошло только из-за того, что людьми движет стадное мышление? Манипуляторы (их еще называют пастухами), пряча свои истинные корыстные мотивы за красивыми призывными речами о равенстве, патриотизме и своем боге, «заводят» толпу, и она, в своей слепой вере в высокую идею, идет грабить, убивать, насиловать!

Всегда были люди, которые шли против правил и имели собственное мнение. В обществе уже заготовлены для таких клейма и ярлыки: «белые» вороны, диссиденты, инакомыслящие, еретики, бунтари, выскочки и смутьяны. Наклеив ярлык, социум принимает меры по установлению «справедливости»: от молчаливого порицания до коллективного гонения, именуемого мерзким словом – травля! Цель: загнобить того, кто мыслит по-другому, опустить, задвинуть, дать понять, что ничуть не лучше. И в подавляющем большинстве случаев несогласные либо ломаются, становясь частью толпы, либо замыкаются и отдаляются, ибо неблагодарное это дело – воевать с «ветряными мельницами» общественного мнения.

Неужели все, что говорят несогласные до такой степени неправильно и вредно, что общество это не приемлет? Да не в этом дело!!! Приверженцу толпы не нравится сам факт того, что кто-то имеет свое мнение, он подсознательно чувствуют силу в таком человеке на фоне своей интеллектуальной немощи и «зашоренного» взгляда, а стало быть – видит для себя угрозу. Или, наоборот, может быть даже очень умным и негласно признать правоту, полезность и актуальность чужих идей, но он никогда не признает это прилюдно, потому что это чревато санкциями в его адрес со стороны большинства – сам окажется по ту сторону баррикад. Вот такой простой механизм. Добавьте сюда подверженность чужому мнению и привычку подчиняться «пастухам», которые, не отличаясь особой порядочностью, между тем могут обладать сильными лидерскими качествами и умением убеждать.

Основная причина, почему люди тяготеют к толпе – это ощущение безопасности, потому что в коллективе легче выжить. Мы имеем ввиду глобальные негативные проявления жизни: войны, катаклизмы, эпидемии т.д. В этом случае стадность – основа инстинкта самосохранения. Это факт.

А вот с проявлениями стадности, когда вопрос о выживании не стоит, уже можно и нужно поспорить. Кто заставляет вас вместе со всеми гнобить новичка, в чем ваше оправдание? Боитесь, оторваться от коллектива, прослыть «белой» вороной и оказаться на его месте? Вам не этого нужно бояться. Бойтесь отсутствия индивидуальности – той самой черты, которая делает человека непохожим на других и формирует его как личность.

Или взять все эти тотальные распродажи и «черные пятницы». Когда ревущая толпа, теряя человеческий облик, штурмует магазины, топча упавших, в надежде завладеть телевизором, пятью телефонами и килограммом батареек. И все это под призывные возгласы о скидках менеджеров (читай – пастухов). Движимые стадным инстинктом и любовью к халяве, люди окончательно теряют чувство собственного достоинства.

И таких примеры стадности можно приводить бесконечно, но мы не будем этого делать, также, как и не будем делать выводы – их вы сделаете сами.

Нравится